Из истории фоторепортажа

С самых первых своих шагов репортажная фотография не была обычной фиксацией действительности по типу «все как оно есть». Громоздкая техника и низкая чувствительность фотопластинок не позволяли снимать жизнь на ходу, и фотографы-репортеры постоянно пользовались постановочными методами съемки. Посмотрите на снимки начала ХХ века, редко где вы увидите простую ежедневную жизнь, в основном преобладают постановочные, групповые портреты, этнографические сюжеты, немного реже исторические события. Сама по себе фотосъемка в то время была явлением скорее исключительным, чем будничным и рядовым. И герои фоторепортажей прошлого по просьбе фотографа вставали в позы, замирали на время длительной выдержки и оставались на страницах иллюстрированных журналов и в истории как участники реальных событий тех времен. Собственно, мы их другими и не представляем.
По мере совершенствования техники репортажная природа фотографии брала верх, появились компактные камеры, светосильные объективы и высокочувствительные пленки, чисто технически необходимость в позировании и организации правдивой мизансцены для съемок отпала. Многие сюжеты стали доступными для моментальной съемки, и фотографы начали снимать будничную реальность по ходу жизни, не пользуясь постановкой, или, как мы говорим, в репортажной манере. На протяжении многих десятков лет теоретики и практики журналистской фотографии спорят: возможно ли вмешательство фотографа-документалиста в реальную жизнь, можно ли снимать документальную фотографию, используя постановку, и этично ли называть постановочные снимки репортажем?
Методом работы многих репортеров советского времени была постановка. Выполняя идеологический заказ, газетный и журнальный фотограф снимал не жизнь как есть, а приукрашенное подобие радости, энтузиазма и оптимизма. Я думаю, что сейчас каждый фоторепортер решает сам, можно ли вторгаться в происходящее, и насколько, и где та грань, за которой простое общение с людьми в кадре перерастает в заданность и режиссуру.
По сей день можно увидеть репортеров, которые, держа в руках скорострельные цифровые камеры и поливая ими «от бедра», просят «натуру» встать так, сделать так, посмотреть эдак. И в этом, возможно, нет ничего плохого, если поставленная композиция органична, могла произойти на самом деле, если «уши» режиссуры не торчат из фото, а сам снимок явился плодом сотрудничества фотографа и «натуры». Важно, чтобы при постановке фотограф не навредил себе, своим «актерам» и не наврал зрителям.
Фотолюбитель не репортер и может снимать как он хочет, но если фотограф перерастает уровень домашнего альбома, то проблема честности в документальной съемке обязательно встанет перед каждым, кто выходит снимать жизнь как она есть.