Модель как элемент выразительности. Способ выражения

Фотография создается не для удовольствия фотографа или модели, а для удовольствия тех, кто позже будет на нее смотреть. Поэтому в качестве средства выразительности модель должна использовать язык, понятный зрителю. Фотографу и модели, возможно, известно, что они хотели сказать, но если человек, рассматривающий фотографию, не сможет этого понять, значит, фотография не выполнила своей задачи.

Несмотря на возражения некоторых мистически настроенных портретистов, мысли и эмоции сфотографировать невозможно. Можно сфотографировать только физические проявления мыслей и эмоций. Эта физическая реальность и есть, в конечном счете, основа художественного материала. Однако если без разбору фотографировать физическую реальность, выразительности не достичь, так как физические проявления чувств и эмоций ясно и четко не определены. Человек, переживающий жесточайшее горе, на фотоснимке может выглядеть просто раздраженным. Скорее всего, фотоаппарат не заметит большой разницы в выражении лица человека, замышляющего убийство, и того, кто анализирует вчерашнюю партию в бридж. И уж точно беспристрастному фотоаппарату не под силу отличить импульсы души от импульсов, посылаемых внутренними органами.

Чтобы стать доступным для понимания, физический факт должен быть переведен на язык живописи. Выразительный язык изображения состоит из пантомимических символов. Я называю их пантомимическими из-за их связи с древним искусством пантомимы, которое выражает мысли физическими движениями и позами, используя стандартные стилизованные жесты. Я называю их символами, потому что речь идет не о самой мысли или эмоции, а о своего рода знаках или кодах, которые удобно, сжато и однозначно передают то, вместо чего они используются. Изобразительные пантомимические символы приспособлены к специфическим ограничениям среды.

Хочу обратить внимание на то, что под «пантомимическими символами» я подразумеваю не банальные жесты. Банальными жесты становятся, когда используются вместо физической реальности и лишены средств выразительности. Теперь попробуем разобраться с часто задаваемым вопросом: должна ли модель чувствовать эмоцию, которую она выражает. Этот вопрос аналогичен старой театральной дискуссии: должен ли актер чувствовать роль, которую играет. Носителем одной точки зрения был английский актер XIX века Макриди, который настолько психологически зависел от собственных переживаний, что специально возбуждал себя перед эмоциональной сценой, забираясь на лестницу за кулисами и неистово колотя по ней. Представителем другого актерского типа был французский трагик Тальма, который мог за кулисами шутить с друзьями, а через мгновение играть сцену возвышенной страсти - просто за счет своей наработанной техники, тогда как Макриди был вынужден опираться на случайную помощь собственных эмоций. Очевидно, что Тальма был более профессионален.

Некоторые фотографы склонны тратить уйму времени и энергии на то, чтобы пробудить в модели эмоцию, которую они хотели бы показать. Это бесполезная затея, потому что тщательно возбуждаемая в модели эмоция представляет собой просто факт, а не пантомимический символ. Как я уже говорил, чистые физические выражения истинных эмоций не имеют художественной ценности и к тому же могут быть абсолютно неверно поняты. Пробуждение настоящей эмоции - довольно мучительное занятие и для фотографа, и для модели, но зрителю эти переживания могут казаться не более чем неприятной гримасой, вызванной каким-нибудь физическим неудобством. Отсюда вывод: важнее всего то, что видит зритель.

Когда я старался заставить модель по-настоящему испытывать нужную эмоцию, я не получал ничего, кроме пустых жестов и глупых гримас. С другой стороны, впечатление поистине высокой трагедии, создавалось, когда единственное, что чувствовала модель, была досада, что ее задерживают во время обеденного перерыва. Средств убедить зрителя в истинности своей эмоции у фотомодели гораздо меньше, чем у актера на сцене. Фотография статична, у нее нет возможности подвести зрителя к определенному настроению или поддерживать это настроение. Самое большее, что можно позволить, это в самом начале сеанса позирования дать модели пережить короткий чувственный всплеск, настоящую эмоцию. Иногда эта вспышка дает какой-то импульс, сам по себе художественно бесполезный, но способный вылиться в пантомимически исключительно выразительные жест или позу.